Был когда-то у меня приятель
Был когда-то у меня приятель один, звали его Иваном Петровичем, вот только фамилию его я не скажу – не помню: давно дело было. Жил Иван Петрович, как все: чистил по утрам зубы; ругался с женой; ходил на работу; на выходных позволял себе расслабиться с бутылочкой пива перед телевизором; раз в месяц в кампании таких же, как он, обыкновенных и в меру приличных «товарищей» устраивал веселые пирушки, на которых обсуждались животрепещущие и бесконечно важные вопросы: футбол, работа и влияние водки, на женский и человеческий организм. И было бы у Ивана Петровича всё как всегда и как у всех до самой его смерти в результате старости, но стал он замечать, что творится с ним что-то неладное. Стал Иван Петрович чувствовать себя плохо – то у него в одном боку колоть начинает, то в другом, то вдруг в спине заболит. Естественно, к врачам он не обращался – надеялся на авось: рассосётся, мол, само. Терпел Иван Петрович, терпел до тех пор, пока ему в один не очень прекрасный день совсем плохо ни сделалось. Потемнело у него в глазах, в ушах шуметь начало, появились тошнота и головокружение сильное – коллапс, одним словом, да и только. Упал Иван Петрович в своём офисе прямо на клавиатуру вверенного ему начальством казённого компьютера и лишился чувств. Впрочем, не все чувства у него поначалу отнялись, осталось одно – шестое, которым люди, находящиеся в состоянии клинической смерти, божий свет видят. И вот чувствует Иван Петрович каким-то немыслимым образом, что будто бы все его органы пытаются обособиться от него, будто бы наделены они собственным интеллектом и разумением. Вдруг слышит он голос печени своей: «Совсем ты меня замучил, Иван, своим пьянством каждодневным. Что я – лошадь трёхжильная, чтобы так вкалывать? Что я, кроме водки и сала с чесноком не заслужила ничего больше? Мозгов у тебя нет, Иван!» «Печень... -Подумал Иван Петрович,- роду женского, потому претензии предъявляет! Ну прямо, как жена… И услышал он голос мозга своего: «Не жалеешь ты меня, Иван, заставляешь всякие грязные словечки усваивать и не пользуешься мною по назначению. Умный у тебя мозг, а сам ты дурак! Ухожу я от тебя и спинной мозг забираю с собою. И с печенью твоей не хотим мы иметь ничего общего. Прекращаем мышление и иннервацию». Почувствовал Иван Петрович вдруг, что исчез мозг, наитием понял: нет больше мозга… И услышал он голос сердца своего: «Что я делаю в этом организме? Ты всю жизнь, Иван, совершал мерзости, людей обижал зазря и сам обижался не по делу, сколько же скотства совершил ты на своем веку! Мозг тебе дефективный достался! Ухожу я от тебя! Прощай, Иван… » Хотел почувствовать Иван Петрович сердце своё, да не смог – нету сердца. И услышал он голос прямой кишки своей: «Ага, ушились мозги с сердцем – интеллигенты хреновы, и печёнку с собой прихватили! Ха-ха-ха! Ну теперь держись, Иван, сожру я тебя изнутри – все твои органы во мне рассосутся! Они ведь все мне служили – я последнее звено в процессе питания! Я главная в твоём теле!» И почувствовал Иван Петрович, что прямая кишка его стала главной и что поглощает она весь организм его, словно черная дыра космическую материю… Испугался Иван Петрович, да только каким органом испугался, не понял – не было больше органов у него – не единого… Ах, ну разве душа, - подумал Иван Петрович, - она то ещё осталась. Но в ответ никто не отозвался… Странно, - подумал Иван Петрович, - значит души-то у меня никогда и не было??? И вдруг увидел перед собой Иван Петрович темень беспросветную и великую, как само Мироздание, и была эта темень последним, что он почувствовал…
После смерти Ивана Петровича прямо на рабочем месте, его родные, как водится, определили усопшее тело его в морг. Да только вот на следующее утро обнаружилось, что тело пропало… Жена и дети, впавшие по такому случаю в состояние крайнего неприятного изумления, стали предъявлять жалобы руководству медучреждения, которому подчинялся морг. Да только все усилия оказались напрасными. Медики от удивления только разводили руками. Уголовное дело по факту исчезновения трупа заводить не стали – зачем: человека уже не вернуть, тем более, что тело не так важно, как душа, а душа его, как полагали многие, попала на небеса – в Рай то бишь…

31.05.2008. Павел Иванов-Остославский